Издательство появилось в русской культуре в 1911 году по инициативе
Сергея Петровича Мельгунова (25 дек. 1879, Москва — 26 мая 1956, Шампиньи, близ Парижа) — русский историк и политический деятель), а окончательно исчезло по воле большевиков к 1923-му. Издательство располагалось в Москве, на Воздвиженке, Крестовоздвиженский пер., д. 9, а книжный магазин издательства – на Моховой, д. 20. Эти неполные 12 лет истории России вобрали в себя Первую мировую и Гражданскую войны, две революции, красный и белый террор, голод военного коммунизма. За эти же годы «Задруга» выпустила порядка 500 изданий тиражом более четырех миллионов экземпляров… Книг далеко не самых плохих, пользовавшихся устойчивым читательским спросом.
В «Задруге» умели создавать книги, которые не только содержанием, но и внешним видом доставляли удовольствие. Отличная бумага, широкие поля, свободный набор буквально ласкали взгляд читателя.
В чем же секрет такого успеха – не только научного или издательского, но и коммерческого? Увы, в анархизме, точнее – в использовании его принципов при организации дела. В основе издательской фирмы лежало кооперативное товарищество, в котором совладельцами паев стали все – от директора и редактора до рабочего в типографии. Потому-то все работали на совесть, а не с помощью забастовок и взаимных подсиживаний. Главной силой товарищества стали сами авторы книг, делившие с издательством и риски, и доход – во многих случаях весьма и весьма ощутимый.
Большевики боялись кооперативного начала, самодеятельных общественных объединений на местном уровне много больше «классовых врагов», ибо товарищество по взаимопомощи подрывало диктатуру пролетариата изнутри. К тому же далеко не все демократические авторы издательства подходили к большевистскому двору. К примеру, такой великий писатель-демократ, как В.Г. Короленко, без должного восторга принявший Великий октябрь, оказался среди ведущих авторов «Задруги». Опытные большевистские врачи с успехом вылечили его от бронхита, после чего писатель удостоился пышных «красных похорон», но члены товарищества не оставили в покое его литературное наследие, продолжив посмертную публикацию зловредных с точки зрения новой пролетарской культуры сочинений Короленко.
«Задруга» всеми силами пыталась зацепиться за право работать в новой, большевистской действительности. Свидетельством тому стала реклама новых книг 1922 года издания, помещенная на последней странице «Русского быта». Среди авторов – много известных революционных фамилий: – Аптекман, Бильмонт, Горнфельд, Дейч, Дрентельн, Каррик, Фигнер, Шуберт. Среди главных героев книг – Глеб Успенский, Короленко, петрашевцы. В издательстве продолжалась публикация собрания сочинений В.Г. Короленко, готовился к выходу первый том замечательных мемуаров Веры Николаевны Фигнер «Запечатленный труд». Это означало, что руководство «Задруги» ставило перед собою задачу реализации больших издательских проектов, а не только издание сиюминутных политических опусов.
О работе издательства в первые годы Советской власти ярко рассказывает С.П. Мельгунов с изданном к юбилею "Задруги" Отчете:
«Отчет» конфискован, хотя на нем и стоит пометка Р. Ц. № 719. Цензура цензурой, а ГПУ — само по себе. Невольно хочется, читая книгу, сказать: рано пташечка запела. «Не так еще ясны перспективы будущего, чтобы спешить подводить итоги прошлого, — заканчивал свою речь на юбилейном собрании основатель и руководитель «Задруги» С. П. Мельгунов, — но в момент нашего десятилетия, совпавшего с началом возрождения после вынужденного, сравнительно долгого прозябания, нельзя было не поставить некоторых вех... В новую полосу нашего бытия мы вступили ослабленными, у нас нет тех средств производства, которые с таким трудом, с такой медлительностью и самопожертвованием создавались в течение истекшего десятилетия. От нас болезненно отторгнута одна из органических частей нашего единого целого — типография. Перед нами вновь мощный противник в лице покровительствуемого ныне частного капитала, захватывающего вновь в свои руки не окрепший и не оформившийся еще писательский аппарат»... Нет, перспективы будущего оказались очерченными ясно. Не прошло и года, и насильственно прервана деятельность одного из немногих уцелевших еще в России культурных начинаний, аполитичного по существу. Для «коммунистов» всякая общественная самодеятельность — бельмо на глазу. Существование независимой «Задруги», которую в своей речи представитель Общества Любителей Российской Словесности сравнивал с Типографической Компанией Новикова, было своего рода нонсенсом в удушающей атмосфере всепоглощающего бюрократизма и пресмыкательства. Как ни скромен сам по себе отчет, прошедший через политическую цензуру, которая, как известно, временами дает много очков вперед курьезам эпохи блаженной памяти николаевских Бенкендорфов, как ни осторожны речи руководителей «Задруги», прерываемые знаком умолчания, именуемым многоточиями, — все же картина получается внушительная. И понятно, что коммунистические церберы, очевидно, по ошибке допустившие печатание отчета и проглядевшие явочный юбилей с представителями общественных организаций, среди которых многих уже нет, спохватились и с обычной для себя грубостью и цинизмом исправили свой грех. Законность!— ведь теперь она вводится в современной Московии — ну, об этом можно писать в декретах, рассуждать в заседаниях ВЦИК. Таковая видимость больше нужна для иностранцев, склонных видеть то, чего в действительности нет...
...Постепенно с 1919 г. власть разрушала инициативу «Задруги», ее распространительный, издательский и редакционные аппараты. Отняли типографию, отняли бумагу, отняли право распространения книг, начали отнимать и самые рукописи. Неослабный гнет душил хорошее культурное начинание, и поистине требовалась подчас исключительная энергия и преданность идее, положенной в основание «Задруги», чтобы настойчиво вести самооборону. Вот сущность, о которой говорит отчет. «Мы больше всего ценили свою редакционную самостоятельность; здесь не могли быть допущены никакие компромиссы, мы предпочитали идти на полное самоуничтожение, нежели быть каким-то придатком правительственной печати»... «Мы принуждены были посылать свои рукописи в Государственное издательство для получения соответствующих нарядов для печатания книг в типографии... В действительности еще хорошо, если рукопись просто лежала в канцелярии Гос. Изд.: нередко бывали случаи, когда рукопись, посланная на просмотр, вынималась из портфеля издательства, и Гос. Изд. самостоятельно приступало к изданию этой книги, не снесясь ни с автором, ни с издательством... Такая политика, не предусмотренная никакими законами, ныне существующими, вызывала всегда с нашей стороны горячий отпор и посильный протест»...
Так называемый НЭП восстановил частные издательства. По инициативе союза кооперативных издательств был выработан даже проект декрета об издательствах. Наивные люди думали, что советский закон может до некоторой степени гарантировать по крайней мере от эксцессов административных властей. Непростительная наивность! Неужели все наше прошлое не отучило еще от этих предрассудков и заблуждений? Декрет «Задругу» легализировал, а иная рука удушила ее...
Но десять лет «Задруги» все-таки нельзя вычеркнуть из общественной жизни России; нельзя вычеркнуть ее значения в последний период: на темном небосклоне даже маленькие звезды торят ярко. В свое пятилетие советская власть расправилась с «Задругой». Зачем? Все-таки одно уже существование подобных организаций в советской России несколько скрашивает зловещий темный фон тамошнего культурного бытия... "
Лит.:
П-ъ. [Рец. на кн.:] «Задруга». Десять лет 1911–1921. Отчет чрезвычайного собрания членов Товарищества «Задруга» и общественных организаций в день десятилетнего юбилея 25 декабря 1921. М.: Задруга, 1921
[Мельгунов С.П.] [Рец. на кн.:] «Задруга». Десять лет 1911–1921. Отчет чрезвычайного собрания членов Товарищества «Задруга» и общественных организаций в день десятилетнего юбилея 25 декабря 1921. М.: Задруга, 1921 / П-ъ. // Современные записки. 1922. Кн. XIII. Критика и библиография. С. 372–375. |
![Война и мир : [Памяти Л. Толстого] Сб. под ред. В.П. Обнинского](../../Images/Museum%20of%20Books/Zadruga_Voina.jpg)
